Восьмой выпуск программы «О! Дети» был посвящен теме эмоционального интеллекта. Что такое эмоциональный интеллект? Почему он является одним из навыков будущего? Кому и зачем его нужно развивать?
Главный редактор телеканала «О!» Анна Шнайдер и её гости вместе искали ответы на эти и другие актуальные для родителей вопросы. Представляем вам текстовую версию этой дискуссии.
Анна Шнайдер: Здравствуйте, я Анна Шнайдер, главный редактор детского познавательного телеканала «О!». А это программа «О! Дети», наш совместный проект с «Одноклассниками». Мы говорим о воспитании, развитии, образовании детей и приглашаем к диалогу всех, кому это интересно. Так что пишите нам, оставляйте свои комментарии, задавайте вопросы, давайте искать ответы вместе!
Сегодня мы предлагаем сделать шаг в сторону эмоционального интеллекта. «Куда?» — переспросите вы. Вы не могли не слышать словосочетание «эмоциональный интеллект». О нём сейчас так много говорят. Так что же это такое? Просто модное веяние или всё-таки важная и нужная вещь? Как теоретические знания перевести в практическое русло? И главное, зачем? Давайте разбираться. Я с удовольствием представляю нашу первую гостью. Это популярная телеведущая, звезда Первого канала, блогер, продюсер и, что для нас особенно ценно, мама двоих детей Ирина Муромцева.
Ирина, привет! Мы с ней знакомы много лет, поэтому не будем переходить на «вы». В том, что ты знаешь, что такое эмоциональный интеллект, я не сомневаюсь. Как давно ты услышала об этом? И что сегодня ты вкладываешь в это понятие?
Ирина Муромцева: Что такое эмоциональный интеллект, каждый из нас, я думаю, знал с детства. А именно эту формулировку я услышала примерно 1,5 года назад. Это было связано с развитием, воспитанием и становлением уже второй моей дочки Саши. Ей сейчас 5,5 лет — и, собственно, новый виток родительской литературы, связанной с воспитанием, свёл меня с этим словосочетанием. Ранее о каких-то вещах я даже не догадывалась.
Анна Шнайдер: Раньше эмоции и интеллект, разум и чувства противопоставляли, а теперь это соединено в одно понятие.
Ирина Муромцева: Я думаю, в первую очередь это про понимание себя. Потому что мы люди, мы состоим из эмоций, всё рождает у нас реакцию. Когда мы учимся с детьми идентифицировать их, понимать, тогда мы воспитываем эмоциональный интеллект. Если человек чувствует себя и понимает свои чувства, он может считать эмоции другого человека и отреагировать определённым образом. Вообще понять: это имеет отношение к нему или нет. Мы многие эмоции научились в детстве подавлять, а про какие-то даже не можем рассказать другому человеку.
Анна Шнайдер: Все ли свои эмоции ты своими детьми обсуждаешь? Как ты считаешь, есть ли какие-то ограничения в этой теме? Есть какие-то чувства мамы и папы, которые они не должны с детьми обсуждать?
Ирина Муромцева: В любом случае, обозначать свои эмоции необходимо, потому что дети воспринимают этот мир через нас. Бывает, что происходят события, которые не нужно объяснять ребёнку. В этом случае можно сказать совсем немного о своих переживаниях: «Я устала» или «Был такой трудный день», и этого будет достаточно для того, чтобы не выливать то, что внутри, на своих самых близких людей. Нужно учиться работать с своими эмоциями.
Анна Шнайдер: Давай учиться прямо сейчас. Я хочу пригласить экспертов присоединиться к нашему разговору. Они — ведущие специалисты в области эмоционального интеллекта. Виктория Шиманская — психолог и автор запатентованной методики развития эмоционального интеллекта, Александр Колмановский преподает в МГУ и тоже специализируется на эмоциональном интеллекте. Я знаю, что уже не первое десятилетие существует этот термин, но правда ли, что есть разные концепции в этой тематике, и они иногда друг другу противоречат? Что такое эмоциональный интеллект? Объясните нам, пожалуйста.
Виктория Шиманская: Давайте попробуем объяснить самым простым языком. Эмоциональный интеллект — это когда эмоции становятся нашими друзьями, когда наши чувства являются нашим помощником для нашего разума, потому что и наши эмоции, и тело дают нам сигнал о том, что что-то произошло вокруг. Этимология слова «эмоции» — это движение. А эмоциональный интеллект — это когда мы понимаем, на что это движение мы можем отправить. То есть почему пришла эта эмоция, почему я встревожен, почему я напуган, почему я такой радостный и как я могу дальше это использовать в мышлении, в принятии решений, в приятной коммуникации. Я думаю, что Александр ещё продолжит.
Александр Колмановский: Эта замечательная трактовка очень содержательная, а кроме неё к термину можно подойти следующим образом: эмоциональный интеллект — это реальное понимание эмоциональных причин чужого поведения. Психика так устроена, что она сначала что-то воспринимает в «чуже». И только вполне в этом разобравшись, человек постепенно переносит это на себя. Развивая у ребёнка эмоциональный интеллект, нужно объяснять ему, почему другие люди так себя ведут. И чем более безразличны для него эти люди, тем легче он понимает эти объяснения.
Анна Шнайдер: А не означает ли это, что у него проблемы с эмоциональным интеллектом, если ему безразличны эти люди?
Александр Колмановский: Нет-нет, просто какие-то незнакомые. Я вспоминаю крохотный эпизод многолетней давности. Я был в гостях в одной семье, и четырехлетний ребёнок пришёл домой и рассказал с каким-то изумлением, что какой-то там дядька проехался мотоциклом по песочнице. И он сказал об этом без осуждения, просто не понимая. И я машинально говорю: «Знаешь, наверно у него было плохое настроение, его кто-то обидел, и он ехал, не разбирая дороги», а мама говорит: «Да никто его не обидел, просто злой дядька». И вот от этого объяснения расходятся две разные жизненных траектории. В одном случае ребёнок будет относиться к чужому поведению с содержательным понимаем, а в другом случае — оценочно. Эмоциональный интеллект — это понимание эмоциональных причин чужого поведения.
Анна Шнайдер: Александр, какие существуют этапы осознания эмоций?
Александр Колмановский: Начинается это с того, чтобы точно сформулировать причину, тогда всё встает на свои места. Например, мой ребёнок мне врёт, я ему говорю: «Не ври» или «не груби». Это реакция прямолинейная, не интеллектуальная. А промежуточное интеллектуальное звено — «Почему ребенок врёт?». По какой причине дети врут?
Анна Шнайдер: Боятся реакции родителей.
Александр Колмановский: Вот это исчерпывающее объяснение. Значит, чтобы мой ребёнок мне не врал, его мне нужно не призывать к честности, а приучить его к состоянию безопасности. Поэтому нужно начать этого: «Прости, что я тебя запугал». Мне близок комментарий Ирины о том, что ребёнку нужно объяснить, что он тут не при чём, это мои проблемы. Но всё-таки это нужно объяснить до конца по-настоящему честно. Если я из-за своей усталости срываюсь, значит у меня есть какие-то внутренние проблемы исторического происхождения. Но они не сюжетные, не сегодняшние. Это понимает сделает ребёнку более объемную картинку мира.
Анна Шнайдер: Правда ли, что подавляющее большинство родителей не умеют говорить с детьми об эмоциях?
Александр Колмановский: К сожалению, да. Но мне не кажется, что это родительская специфика. Это общечеловеческая проблема нашего ресурса, поскольку он у всех истощен, нам трудно быть участливыми.
Виктория Шиманская: Я здесь соглашусь, потому что сам по себе язык эмоций — это действительно особое мировоззрение. И те взрослые, которые начинают в себе прорабатывать моменты: «Почему я так реагирую?», «Что происходит?», «Что происходит со мной?». Эти люди начинают выстраивать по-другому и диалог с детьми.
Анна Шнайдер: Как понять, что эта за эмоция? Как научиться её развивать? Чем гнев отличается от злости? Где этому учат?
Александр Колмановский: Нигде. У нас в психике есть два этажа, это даже не на уровне метафоры, а на тканевом уровне. Есть животная психика, как у зверей, и есть высшая психика — сугубо человеческая. Она локализована в коре головного мозга. Среди них есть множество различий, но главная состоит в том, что у животных нет представления о чужих эмоциях, а у человека это представление есть. Это называется «эмпатия», она постепенно развивается и в тысячелетиях, и в жизни каждого человека.
Ирина Муромцева: Что могло бы нам помочь пристальнее к этому отнестись?
Александр Колмановский: Ответ неожиданный — безопасность. Чем сильнее стресс, тем больше отключается высшая психика, и запускается натуральная. Чем страшнее, что мой ребёнок не образован, не организован и так далее, тем больше я реагирую на это непосредственно, животным образом. Чем больше человек чувствует себя защищённым, тем легче и лучше он соображает. Родителям нужно взять в голову, что правильнее реагировать не на поступок ребёнка, а на чувства, которые его вызвали.
Анна Шнайдер: Виктория, как понять эмоции?
Виктория Шиманская: Я расскажу две практики, которые, надеюсь, помогут родителям. Первая о том, как эмоции, которые к нам пришли, реагируют на наше тело. В век технологии мы часто забываем про него. А тело, в отличие от эмоций, всегда в настоящем. К примеру, в разговоре собеседники автоматически приближаются другу к другу, возникает такое притяжение или взрослый в неприятном разговоре испытывает напряжение в плечах. Так, нужно учить деток напряжению и расслаблению. Есть замечательная игра «Камень-подушка». Мы становимся твёрдыми-твёрдыми или, как подушечки, расслабляемся. Через это умение управлять своим телом дети гораздо лучше понимают, что с ними происходит. А вторая практика — это понимание причин расстройства ребёнка.
Анна Шнайдер: Правда ли то, что процесс обучения предполагает эмоциональную вовлечённость?
Александр Колмановский: Эта эмоциональная вовлечённость связана с двумя различными факторами. В начальной школе — это, прежде всего, личность педагога. А на более поздних этапах — это область, знания, деятельность мне имманентна, иными словами, соответствует чему-то моему.
Виктория Шиманская: В дополнение могу сказать, что эмоциональная информация воспринимается намного лучше. Как с этим можно работать? Безусловно, через личный фактор. Через момент вовлечения в игру и момент цели, дальше они начинают это использовать в жизни. И это очень важный мостик, когда обучение имеет переход в жизнь.
Анна Шнайдер: Каждый день и каждую минуту я переживаю какие-то эмоции. Я действительно должна вести внутренний диалог с собой?
Александр Колмановский: Это одно из распространенных направлений, не моё любимое. Мне кажется, что думать нужно про другое. Почему он себя так ведёт? Почему они себя так ведут? Ещё есть много разных негативных чувств: ревность, зависть, грусть, тоска, одиночество, грусть. Под ними лежим самое древнее чувство — это страх. Мы переживаем разные виды страхов, которые связаны с нашими психотипами. Поэтому, когда трудно объяснить чужое поведение, ищи, чего он боится здесь и сейчас.
Виктория Шиманская: Добавлю, что, действительно, это работа над собой, рефлексия по отношению к чужим поступкам, понимание того, почему я так реагирую. В итоге нам становится и легче определять и очень чётко понимать.
Анна Шнайдер: Соответственно, как только мы научимся свои эмоции осознавать и с ними работать, так сможем быстрее реагировать и действовать. Давайте на этой хорошей ноте закончим.
Мы сегодня поговорили о том, что эмоциональный интеллект — это важно и что заниматься им никогда не поздно. Повышать уровень эмоционального интеллекта можно с рождения и до самой смерти. Спасибо вам большое за нашу беседу. Ирина Муромцева, телезвезда «Первого канала», блогер и продюсер, Виктория Шиманская психолог и разработчик собственной методики развития эмоционального интеллекта, Александр Колмановский, психолог, ведущий эксперт в области эмоционального интеллекта, преподаватель МГУ. Это была программа «О! Дети», мы говорили про эмоциональный интеллект, а следующий наш выпуск будет посвящен буллингу. Не пропустите. Увидимся!
Читайте также:
О! Дети. Выпуск 8. Что такое эмоциональный интеллект? (видео)